Недавно Оксана поздно возвращалась с вечеринки от друзей. Сев в такси, махнула рукой: «В Барвиху!». Шофер усмехнулся: «А, вы тоже русская! Однако до Барвихи далековато будет». Уже год, как Оксана Робски живет в Лос-Анджелесе с сыном Иосифом и частично с мужем Олегом и дочерью Дашей. Частично потому, что у Олега бизнес в России и он месяц в Америке, месяц — в Москве. Даша, которой уже двадцать четыре года, тоже не может подолгу без своей московской тусовки дизайнеров и художников. Оксана поселилась в Беверли-Хиллз, на что кто-то из ее московских друзей хихикнул: «Ну а где еще может поселиться наша Оксана Робски после Рублевки?»
Сейчас, спустя восемь лет после выхода ее первого романа Casual и после того, как она пропала на два года, уже не всякая девушка вспомнит, что такого совершила эта Оксана. Мало ли сейчас писательниц! Развелось, как галеристок. А ведь она была первая. Первая, кто описал изнутри жизнь нашей «горизонтали власти» — Рублево-Успенского шоссе.
И хотя сейчас поднимется страшный визг и топот, но дебютный роман Оксаны можно в какой-то мере сравнить с «Великим Гэтсби», который запечатлел для вечности богатую Америку двадцатых, когда состояния делались на раз. Только Гэтсби жил на золотой миле Лонг-Айленда, а героиня Робски — на нашей. Вряд ли Оксана сама додумалась бы сравнить себя с Фицджеральдом, но на успех, безусловно, надеялась и признается, что как человек прагматичный, если за что-то берется, то только в расчете на славу и кассу.
До «кэжуального» периода она занималась бизнесом, мебельными салонами — как раз с третьим мужем, чью фамилию Робски прославила на всю страну. Рублевка стала для Оксаны прекрасным новым миром. Среди сосен, которые помнили Ростроповича, Сахарова и Брежнева, как раз буйно разрастались новые дома новых господ. Именно потому, что Оксана, девочка из хрущобы, была неофитом, все происходящее вокруг ее страшно интересовало. Роль рублевской хозяйки она освоила очень быстро. Русская женщина вообще психологический феномен: может в одночасье смириться с участью каторжанки, а может за день уверовать, что она владычица морская. У Пушкина, Достоевского, Солженицына все про это сказано, меняются лишь интерьеры.
Расставшись с мужем и мебельным бизнесом, Оксана стала писать роман. Уже разослав его по издательствам, вдруг столкнулась со своей приятельницей Натальей Синдеевой. «Оксана, чем ты занимаешься?» — «Ничем». — «Не верю!» А через полгода вышел Casual, и та же Синдеева, встретив Оксану, торжествующе произнесла: «Ага, я же говорила!» Критики и просто все желающие набросились на Casual с такой яростью, будто Робски украла у них серебряные ложечки и счастье в придачу. Наверное, особенно их нервировали подобные эпизоды: «...на Пасху мы ставили в храме свечи, и я подумала, что мне не о чем просить Бога. Я старалась что-нибудь придумать, но не могла. Я решила, что это, наверно, главное чудо, когда ничего не надо, потому что все есть».
Некоторые литературные аналитики высказывали предположение, что текст писал ghostwriter, и притом мужчина: в Casual слишком жесткий синтаксис и подчеркнутое пренебрежение деталями, мелочами-кружевами. Но зачем Оксане «литературный негр»? Во-первых, это рано или поздно обнаружилось бы, а во-вторых, она все любит делать сама. И в-третьих, вовсе не претендует на лавры Татьяны Толстой или Людмилы Улицкой.
Первый роман Робски сыграл свою судьбоносную роль. Он окончательно сделал из Рублевки миф нового времени. Оксана ловким сталкером провела очарованных странников в рублевскую зону. Где есть все — и прислуга, которая шубы ворует, и салат c рукколой и теплым мясом кролика, и любовница убитого мужа. И деньги, деньги, деньги.
Потом свои маленькие гламурные романы принялись сочинять все подряд, но их уже никто не помнит, а «Оксана Робски» — это бренд. И вести себя она начала, словно чуть подражая Фицджеральду и Зельде, которые бурно и беспрерывно отплясывали на самых роскошных вечеринках — от Нью-Йорка до Парижа, пока Зельда в буквальном смысле слова не спятила.
Но Оксана — дама рациональная: потехе уделяет ровно час. Она написала еще несколько книг, которые продавались большими тиражами, вместе с Ксенией Собчак выпустила парфюм «Замуж за миллионера», создала женское охранное агентство, вступила в брак со знаменитым футболистом Игорем Шалимовым, очень быстро развелась. И вдруг исчезла. Оказалось, сбежала с сыном на остров.
«Я считаю, что каждый человек должен хотя бы год жизни провести на острове, — улыбается Оксана. — И лучше всего на необитаемом. Ходить в шортах и майках, пить кокосовую воду, плавать в океане, заниматься серфингом и думать только о себе и семье. Я выбрала Сен-Барт, потому что там всего несколько тысяч жителей».
Поводом для бегства стала аллергия у Йоси. Дожив до девяти лет, сын не мог есть практически ничего, кроме макарон с сыром. Никаких сластей, фруктов, черной икры. Жил при этом в зачетном доме в Жуковке, среди лучших ресторанов. Ирония судьбы, достойная романа Робски. Если бы только вместо мальчика была красавица-блондинка. Которая имеет все возможности, но здоровье не позволяет.
Врачи посоветовали Оксане с сыном сменить климат. «И Йося избавился от аллергии и заодно от массы других вещей за полтора месяца. В Москве он засыпал только с открытой дверью и при включенном свете, а если охрана покидала участок, начинал беспокоиться. Йося не знал, что за забором нашего дома на Рублевке есть другая жизнь».
Оксане и самой уже очень хотелось сбежать за этот забор. Ведь может быть такое, что все вдруг осточертело? А у Робски счастливый дар: она умеет резко и решительно менять жизнь. Начинать новый этап. Не расставаясь, конечно, с благами, которые остались от предыдущих.
О своем пятом муже Олеге она готова говорить только как о человеке, с которым ей комфортно, уютно, хорошо. Даже фамилию не называет. Что у него за бизнес? «А зачем вам? Может, лучше про Сен-Барт?» Это, если кто забыл, французский островок в Карибском море, открытый и названный самим Колумбом. Оксане находка Колумба очень понравилась — возможно, когда-нибудь она будет считать год на Сен-Барте самым счастливым в своей жизни. «Это были двенадцать месяцев, посвященных сыну. Совершенно новый опыт после нашего рублевского лайфстайла, когда детей воспитывают домработницы, а в школу отвозят водители. Теперь я точно знаю, что по поводу воспитания Йоси все вопросы только ко мне. Я отвечаю за все».
Йося ходил в местную школу, мгновенно выучил французский, что было нелишним и для мамы, которая признается: она даже английский знает плохо. Зато Оксана освоила серфинг. Их дом стоял прямо на берегу, близ причала, куда по четвергам приходили рыбацкие лодки со свежевыловленными лобстерами. И по тем же четвергам Оксана, когда вся семья бывала в сборе, устраивала свой художественный кружок. Они покупали холсты, краски и рисовали, кто что хотел. Кроме них из русских на острове бы- ли только три девушки, вышедшие замуж за французов. Девушки тоже приходили и приводили супругов. Олег, который до этого держал кисточку в начальной школе, вдруг увлекся живописью. Оксана посмотрела и воскликнула: «Да ты у меня просто Рене Магритт!» Может быть, Олег и не знал бельгийского сюрреалиста, но был польщен. Сейчас картинами Олега увешан весь дом в Беверли-Хиллз. Его и Дашиными — она профессиональная художница. Кстати, есть в этой развеске и экономический смысл: не надо тратить сотни тысяч на «Майами Арт-Базель» на современное искусство, как положено в рублевских, то есть беверлийских, особняках. Все свое, с грядки.
Кроме картин по четвергам никаким иным творчеством Оксана на острове заниматься не собиралась. Однажды к ней в гости приехала Татьяна Беркович, московский ресторатор и просто подруга. «Мы сидели, слушали шум прибоя, болтали и заговорили вдруг, как было бы здорово поймать тут золотую рыбку. Я сказала, что, наверно, все равно съела бы ее. Таня ответила: «Напиши лучше книгу про золотую рыбку и про Сен-Барт!» Я задумалась. И начала писать».
Закончила книгу она уже в Лос-Анджелесе. Почему для жизни выбрала именно этот город, почему не Нью-Йорк? «Бывают эмигранты политические, а бывают климатические. Это самая последняя волна, и я принадлежу к ней. При всей моей любви к России там не хватает тепла и солнца. Мне очень нравится Нью-Йорк, но для меня это то же самое, что Москва. Тогда бы я уж лучше осталась в своем родном городе».
Оксана добавляет, что родной ей теперь Беверли-хиллз своим неторопливым ритмом очень похож на Европу. «Много уличных кафешек и даже есть своего рода миланская виа Монтенаполеоне с бутиками — Родео-драйв». А совсем рядом с домом — отель Beverly Wilshire, где «красотка» Джулия Робертс жила с Ричардом Гиром, а Оксана с Олегом любят завтракать.
Свою двухэтажную квартиру Робски называет «очень парижской»: в ней огромные окна, камин, потертая лепнина на потолке. Кое-что из мебели куплено на барахолке. Все окна выходят в сад, где Оксана подумывала даже развести кур, но на это соседи испуганно заявили, что вызовут полицию при первом же крике петуха. (Определенно, в Голливуде все немного связаны с нечистой силой.) Так что сад достался Оксаниной таксе Зазу, которая, к счастью, не кукарекает.
Жизнь в Беверли-Хиллз началась с мелкой неприятности. В двух кварталах от дома Оксана попала в аварию — ничего особенного, чуть ударила грузовик. Водитель-американец попросил ее права. «У меня их, честно говоря, и не было с собой. Мы же привыкли, что в Москве всегда можно договориться. Я ответила: не дам права! Он тут же вызвал полицию. Они приехали, все время улыбались, записали мой адрес. Потом прислали штраф на триста долларов. Конечно, я не побежала тут же его оплачивать. В результате сумма возросла до тысячи семисот и в последнем извещении говорилось, что больше я не могу ездить на машине и если меня поймают, то посадят».
В результате по Беверли-Хиллз Оксана перемещается либо пешком, либо на такси, либо ее возит Олег, когда живет здесь. Но тут все под рукой, школа сына за углом, правда, если вдруг захочешь поужинать в Nobu, который находится на океане, то по пробкам до него целый час.
У Оксаны часто и подолгу живет мама, Нина Николаевна. Она быстро стала местной достопримечательностью: ей семьдесят три года, и она, вероятно, самая активная жительница округи. Первым делом взялась учить английский, посадила в саду у дома помидоры, потом освоила все местные музеи и галереи и всюду ходит только ногами. «Она может прогуляться в Санта-Монику, — смеется Оксана. — А это четыре часа пешком. Но мама еще всем дает советы, куда надо ходить и что смотреть!» Короче, гены, отвечающие за драйв и любопытство, Оксане достались от нее. Однажды они сидели в кафе, и за соседним столиком Нина Николаевна разглядела Пирса Броснана. Очень разволновалась: еще не успела привыкнуть, что тут этих броснанов просто завались на каждом пирсе. Оксана сделала маме приятное — познакомила с Джеймсом Бондом в отставке.
Мы общались в воскресенье. Это был очень спокойный день, Оксана сидела за компьютером и время от времени кричала сыну: «Йося, а как тут в фейсбуке сделать такую штуку?» Приходил одиннадцатилетний сын и терпеливо объяснял, как пользоваться опциями социальных сетей. Оксана освоила сети буквально только что и именно благодаря фейсбуку теперь может вступать в диалог с московскими друзьями, которые уже совсем потеряли ее из виду: за последние два года Робски приезжала в Москву всего пару раз и без лишней шумихи. Накануне мама с сыном ездили в Малибу на день рождения к приятелю, знаменитому на весь Лос-Анджелес доктору и джазмену Александру Гершману. Только дом у него не на берегу, где резвятся мускулистые спасатели, а выше, потому что музыкант серьезно занимается лошадьми. «Мы покатались на лошадях. Потом поехали на частный пляж. Вообще в океане купаться холодно, но мы, русские, в любую воду залезем! Вернулись домой, попарились в шикарной русской бане, а потом был ужин в мексиканском стиле».
А вот понедельник намечается тяжелый. Подъем в шесть утра — нужно везти Йосю в аэропорт. Он улетает в Сан-Франциско, в детский лагерь для — как бы это сказать по-русски? — творчески одаренных детей: он сочиняет музыку и стихи. (Оксана смеется: «Я пишу книги, дочь рисует картины, сын сочиняет музыку – полная семейная гармония».) После аэропорта Робски надо к десяти утра мчаться на киностудию, где должны снимать рекламный ролик для чипсов Doritos. Оксана на этом проекте сценарист. На студии она проведет несколько часов, ибо съемки ролика начнутся на следующий день, а в Америке нет никаких там «сдвинем сроки» или «еще недельку». Работа — волк.
Вечером же у нее назначена встреча с другой Оксаной — Григорьевой, бывшей девушкой Мела Гибсона, певицей и пианисткой. Григорьева собирается снимать новый клип и хочет привлечь Робски. Предыдущие клипы Григорьевой снимал Гибсон, отец ее ребенка, но с ним, как известно, отношения в последнее время не ладятся.
«Оксана, — спрашиваю я, — а что, вот вы приехали сюда — и вас сразу стали заваливать предложениями?» — «А здесь по-другому невозможно! Здесь даже самый невзрачный дядька обязательно написал в своей жизни хотя бы один сценарий. Это же Голливуд». Хотя признает, что русским тут непросто, особенно актерам. Из всех, кто пытался, по-настоящему повезло только ее приятелям Павлу Лычникову и Игорю Жижикину.
«Паша только что прислал мне фотки со съемок нового фильма Николаса Кейджа. Играет там, конечно же, русского мафиози. Он второй по значимости герой после Кейджа. Тут мы ему помогали. По сюжету он должен стащить с себя рубашку, а на теле — сплошные наколки. И мы всей компанией придумывали ему тату. Всякие купола на спине — храм Василия Блаженного... Потом нашли фотографию Япончика, у которого звезды на плечах, — это тоже пригодилось».
Не зная языка, Оксана сумела быстро поймать голливудскую волну своим рублевским серфом. Нашла друзей, работу, получила в Америке статус extraordinary person и даже именные карточки закрытых клубов Soho house и Johnatan.
Когда она отмечала свой день рождения, вице-президент компании Warner Brothers Павел Крапивин, подняв бокал амароне, усмехнулся: «Я живу в Америке четырнадцать лет, но у меня нет такого количества друзей, какое Оксана обрела всего за год!»
Сейчас заканчиваются съемки фильма по сценарию самой Оксаны. Она не раскрывает сюжета, названия и имени режиссера, говорит только, что история сугубо американская, а другие тут и не нужны. Фильм должен выйти в следующем году. А как же «золотая рыбка»? Книга о Сен-Барте написана, Робс- ки ведет переговоры с издательством. «Я хочу выпустить ее под своей девичьей фамилией — Полянская. Раз уж у меня новая жизнь, то пусть и фамилия будет новая. Для читателей новая». — «Оксана, но зачем, когда у вас есть бренд «Робски»?» — «Это всего лишь вопрос гонорара. Да, он будет меньше. Но сейчас это меня не сильно беспокоит».
Фото: Mark Leibowitz