Не надо кричать: колонка Александра Добровинского

Александр Добровинский внимательно слушает ночную музыку чужой любви.
Не надо кричать колонка Александра Добровинского

— Я стесняюсь... Речь идет о таких интимных вещах...

Странные люди все-таки. Можно подумать, что в этом офисе когда-то говорят о чем-то другом. За часы, выросшие в годы, проведенные в собственной переговорной, я наслушался такого, что любой интим для меня — просто новости в журнале «Мурзилка».

— Интим, дорогая, — наше все. Вы видели мою коллекцию эротики? Что-нибудь из этого?

— Да, увидела. И, признаться честно, сразу захотела из вашего офиса уйти. Мы с мужем — бывшие коммунисты и к таким вещам непривыкшие. Но речь совсем не об этом. То есть, конечно, об этом, но не совсем. Видите ли, у меня есть сын. Бедный мальчик женат... Нет, правда, не улыбайтесь. Да, я была против. Если бы вы хоть раз поговорили с ней, тоже были бы не «за». Но мой дурачок затвердил: «Люблю, люблю...» Пришлось нам жениться.

— Это как — «нам жениться»?

— Ну так... Мы же все должны были ее терпеть.

«Еврейская свекровь бывает и у русских!» — подумал я.

— Она некрасивая?

— Что вы, очень даже...

— Совсем дура?

— Физтех и Кембридж. Хитрая тварь.

— Плохой характер?

— Так сразу не скажешь. Но я ее раскусила.

— Вы случайно с Люси Рувимовной не были когда-то знакомы?

— Кто это?

— Моя мама.

— Не была. А почему вы спросили? Давайте я вам все расскажу, и мы решим, сможете вы нам чем-то помочь или нет.

Я согласно кивнул.

— Как они познакомились, вам не интересно? Поняла. Ну хорошо. Хотя у нее родители такие хорошие, дедушка был членом ЦК КПСС, чекист, мать с Валерием Николаевичем — тоже известные партийные работники в прошлом. Так все хорошо нам с отцом казалось вначале. После свадьбы мы решили, что они будут жить у нас. Муж когда-то купил большой дом, и мы поселились там все вместе. Наперекосяк все пошло не сразу. Первые дни все вроде было хорошо. Месяца полтора-два. Потом я начала замечать то, что меня, конечно, не могло не... задеть. Это же мой мальчик. Ну вы понимаете. Например, сын уходит на работу, а она спит. Представляете? А потом встает и бегает, как какая-нибудь потаскуха, час по лесу. Румянец нагуливает.

— Какой кошмар. Вы ее не убили?

— Нет. Дальше — хуже.

— Не сомневаюсь. Хотя услышанного уже достаточно.

— Какое счастье, что вы меня понимаете. Так я продолжу? Всю жизнь я делаю своему сыну на завтрак сырники со сметаной и манную кашу с маслом и вареньем или свиные молочные сосиски. И вдруг эта гадость мне говорит: «Дима должен быть в хорошей физической форме, нельзя его пичкать вашей вредной едой. Бутерброд с салями — просто яд. Это все каменный век: вы моего мужа травите. Я раз в два месяца живу как веганка. И Дима тоже будет веганцем». Веганка она... Я ей, конечно, тут же сказала, кто она. А эта коза недоеная мне ответила. И началось... Короче, мы не подружились, но она взяла и родила. Понятное дело — чтобы моего дурачка удержать. Но ребенок получился просто нереальный: красавец, умничка, на нее совсем не похож. В общем, сейчас дело дошло до развода. Она хочет оставить себе ребенка и участок на Ильинке, который мы с отцом им подарили на годовщину свадьбы. Естественно, с домом шикарным — мы его скоро закончим строить.

Эсти — от «эстимейт». Так она смотрит на любую особь мужского пола.

— А вы ей вместо этого готовы купить небольшой участок на Хованском? С оградкой.

— Дело немного в другом. Я даже не знаю, как объяснить. Мой мальчик… Понимаете. Он то готов, то не готов. Я же все вижу. Я же мать.

«Сто процентов — не отец! Хотя в этой семье все может быть по-другому».

— «Видите» в смысле — следите?

— Ну что вы так сразу! Ну хорошо. Слежу. А что? Они живут в моем доме! И вот вы знаете, все хорошо вроде. Они ругаются. Развод назревает. А потом — бац! — интим... И пару дней как шелковый. Ничего не видит, никого не слышит: «Таня, Таня...» Лучше Тани нету дряни! Как зомби. Не знаю, что там она с ним делает, только вся моя работа насмарку.

— Понимаю ваше разочарование.

— И вот я к вам пришла.

— А что вы хотите, чтобы я сделал? Познакомить сынишку с кем-нибудь? Но это, скорее, к господину Листерману. Я могу познакомить только с Джессикой. Поговорить с вашей невесткой и выяснить, что она такое вытворяет, чего я не знаю? Но лучше спросить вам самой у вашего младенца. Или пусть полюбопытствует ваш муж. А так — «моя твою не понимай», как говорит наш дворник Али Бердыкудлыев. Если они созреют на развод, тогда это, конечно, ко мне. А пока... Не вижу. Извините.

— Ну хорошо. Я вам расскажу. В конце концов, мы взрослые люди. Он ночью кричит. Вот я сколько лет замужем, а мой муж, извините, конечно, за всю нашу жизнь звука не издал.

«С такой женой, как ты, я бы тоже не кричал. Я бы ее молча душил», — подумал я. Партийная дама определенно начала мне капать на мозг.

— А вы не думаете, что ваша невестка, например, просто зажимает любимому кое-что дверью. Ему нравится — он и кричит. Потом посмотрят на результат и два дня пишут роман «Пятьдесят оттенков синего». Вы дверь в спальне проверяли?

— Ужас какой вы говорите, Александр Андреевич! Помогите мне, пожалуйста. Я хочу добраться до правды. Хочу знать, что там у них происходит! Что она с моим мальчиком делает, эта шкода!

«Если то, что я думаю, то, скорее, «феррари», а не «шкода», — пронеслось в голове.

— В общем, я решила пойти на крайние меры и установить везде камеры.

«Нет. Моя мама была просто ангелом по сравнению с этой Крысильдой».

— Я даже с дочкой посоветовалась. Но она аудитор и в этом ничего не понимает. Сын ее называет ботаничкой. А она просто хороший специалист и любит свою работу. В пять лет попросила на день рождения подарить ей счеты. Представляете?

Я представил. Есть дочка. Значит, по крайней мере два раза в жизни кто-то уестествил эту кикимору. Должно быть, спьяну. А если эякуляция шла на трезвую голову, то надо срочно посмотреть на мужа. Похоже, что он просто герой.

— Вот моя просьба. Она что-то делает, и я не понимаю что. Но главное — это развод. Хочу, чтоб она ушла. Мы с отцом так долго не выдержим и умрем.

«Не худший вариант вообще-то, — подумал я. — Какую гадость только не предлагали мне в этом кабинете. Свекровь. Интересно, на что такая была бы способна в тридцать седьмом».

— Я подумаю, Нина Павловна. Дайте мне неделю. А вы пока поищите у молодых. Есть ли у них что-нибудь из кожи, латекса — такое, ну вы понимаете. Или цепочки какие-нибудь, что-нибудь из набора юного дантиста прошлого века: щипцы, зажимы. Может, найдете хлыстики.

Через два дня я сидел на террасе московского гольф-клуба и тихо млел с закрытыми глазами на летнем солнце. Был будний день, и любопытствующие глаза не должны были нас найти в одиннадцать утра. По-моему, я заснул, когда неожиданно почувствовал на себе какую-то приятную тень.

Красивое слово «куртизанка» подразумевает под собой профессиональную деятельность, присущую отношениям, растянутым во времени. В отличие от всяких там коротких отношений. Аля была, может быть, самой известной куртизанкой Москвы. В восемнадцать лет к ней прицепилось прозвище Эсти, и лишь немногие знали ее настоящее имя. Две версии происхождения были мне в свое время рассказаны ее бывшим мужем (я был ее адвокатом, и он зачем-то хотел рассказать ее адвокату биографию бывшей супруги в кулуарах Пресненского суда): Эсти — от английского «эстимейт», что по-нашему означает «оценка». Псевдоним прилип, потому что именно так она смотрела на каждую мужскую особь, появлявшуюся на орбите. А еще Эсти — как эстафетная палочка. Что тоже понятно. Бывший супруг, очевидно, ожидал, что, шокированный всем услышанным, я в зале суда выскажусь приблизительно так: «Ваша честь, достопочтенный суд! Я отказываюсь от своей клиентки! Она низкая, продажная женщина и, вы не поверите, спит с мужчинами за деньги! Я оскорблен в лучших чувствах и больше не хочу с ней разговаривать». Согласно логике этого «рогационного марала», я вообще не должен ни с одной женщиной, кроме моей йоркширихи Джессики, не то чтобы работать, а даже общаться.

Я сразу понял, что встреча с Алей — моя последняя надежда на «проливание света» по поводу ночных криков из вчерашней беседы со старой идиоткой. Хотя второй разговор с бывшей коммунисткой начался шепотом и даже очень возбуждающе:

— Есть! Я обнаружила кое-что, как вы и говорили. Во-первых, у нее есть кожаное пальто Prada, а у него куртка. Марку не поняла. А во-вторых, я нашла эспандер и подушку из латекса. Вот. Молодец я? Ничегошеньки от зубного врача не нашла. Но в сарае есть стамески и папин старый рубанок с плоскогубцами. Не подойдет? Теперь объясните, почему он кричит.

Я представил себе, как сынишкина жена в кожаном пальто на голое тело тянет зубами эспандер, а это слово из трех букв (муж), возлежа в куртке из «Мира кожи и меха» в Сокольниках на латексной подушке орет и стонет, лаская себя дедушкиным рубанком. При этом вожделенно посматривает на ее откровенные и видавшие виды плоскогубцы... Вся надежда была на Алю. Бывшая клиентка выслушала и как-то очень просто сказала:

— Александр Андреевич! Вам сколько лет?

— Чуть больше двадцати семи... А что?

— По вашим вопросам дашь не больше пяти. Мало ли от чего мужчина может в постели кричать? Некоторые девчонки, например, втайне от клиентов сыплют куда надо кокс. Его вместо носа нюхает другая слизистая, и мужик улетает, не понимая, почему его так разобрало. Тогда не только кричат. От жены уйдут, если что.

— Да? — Я представил себе любимую в виде шахтерки Донбасса, кидающую кокс в свою вагонетку под лозунгом «Даешь стране!» Стало дурно.

— Эсти, милая! Я покажу тебе одну девушку. Ее муж орет по непонятным причинам. Старая карга мамаша хочет знать, что она с ним там делает. Разговоришь? Ну пожалуйста, по старой дружбе. Мне уже самому интересно.

На следующий день с цветами и тортиком мы входили в дом к старой калоше. И сын, и его жена оказались симпатичными ребятами. Мало того, Эсти за столом быстро нашла общий язык с калошиной невесткой, и после ужина они весело о чем‑то болтали и хихикали.

В машине по дороге домой бывшая Аля рассказывала мне чудную историю:

— Вы будете смеяться, мой дорогой адвокат, ребята любят друг друга. Все остальное — шоу неумеек. Частично для того, чтобы родители быстрее достроили дом, и все такое. Как только будет готово, они смоются от этих коммуняк по мановению волшебной палочки. А ругань — это часть мистификации. У них все в порядке. Но просили мамаше их не выдавать. Обещаете? Расскажите ей что-нибудь душераздирающее. Да, кстати, я Танечке-то вообще обещала все показать и научить. А то у них там непаханая целина воображений и фантазий.

«Я покажу тебе девушку. Ее муж орет по неясным причинам».

Я пообещал. Мы остановились около Эстиного дома. Игорь вышел открыть дверь машины. Эсти не двинулась с места.

— Вы подниметесь на чашку кофе? — улыбнулась бывшая клиентка. — Честно говоря, за годы знакомства давно хотелось узнать, кричите ли вы во время секса.

— А я вам так скажу. Без экспериментов. Кричу. И еще как. Но только когда любимая не слышит... — отшутился я.

Эсти, улыбаясь, вышла из машины и остановилась, ожидая меня. Водитель Игорь, который нашего разговора не слышал, сделал легкое движение, дверь всосалась в корпус машины, и мы через мгновение повернули на Арбат. На багажнике чувствовался насмешливо-удивленный взгляд моей знакомой.

Прошло несколько лет. И вдруг две недели назад я встретил известную мне пару в одном из ресторанов гостиницы «Украина». Обе девушки не изменились, были красиво и не вызывающе одеты и даже похорошели.

— Как давно мы не виделись с вами, мэтр, — защебетала Эсти. — Кстати, все хотела вас поблагодарить за наше знакомство. А... вы же ничего не знаете. Ребята, естественно, так и не развелись. Но! Вам больше скажу: мы теперь одна семья. Живем вместе и вместе работаем. Я всему их научила. И все всем понравилось.

И, видя мои глаза, добавила:

— Неужели вас что-то может шокировать? Какое счастье! Вот уж не ожидала. Так вы по ментальности ближе все-таки к нам, к молодежи, или к коммунякам, Танькиным родственникам?

Вопрос поставил меня в тупик, что чрезвычайно редко бывает.

— Я где-то посередине шкалы, девочки. Но с молодежью, конечно, интереснее! — ответил я и присел выпить с барышнями чашку кофе.

Еще через пять минут подошел их муж. Увидев меня, сын бывшего председателя горкома КПСС рассыпался в комплиментах и стал непрозрачно намекать на судьбу и предстоящий по этому поводу нам всем фантастический вечер вчетвером. В воздухе запахло высокодоходным чувством любви. В зеркале напротив нашего столика я увидел отражение своего лица, напоминавшее динозавра, мечтающего избавиться от запора. Сославшись на любимую, которая ждала меня в другом зале с друзьями, я решительно откланялся.

— Ты какой-то задумчивый весь вечер, — сказала мне подруга, когда мы спустя три часа заходили в нашу квартиру. — Что‑нибудь случилось?

— Нет, ничего, — ответил я. — Просто одна русская пословица со временем устарела: «От осинки теперь могут родиться апельсинки, мандаринки и даже ананаски». Очень многое зависит от среды обитания. Особенно в Москве.

Любимая пожала плечами и ушла в спальню. «Когда дома адвокат, коллекционер, писатель и философ — это непросто. И если бы это были четыре разных мужика, то еще куда ни шло, а то все в одном», — было написано на ее лице.

Фото: иллюстрация: Екатерина Матвеева