Голливудоподобный Сэм Арутюнян

Агент звезд Сэм Арутюнян о том, как внедриться в сердцевину Голливуда.
Голливудоподобный Сэм Арутюнян

«Что это у тебя на пальце – Chrome Hearts? А где покупал? В Париже? Too expensive, man. Такие вещи надо брать в Америке», – Сэм Арутюнян качает головой, раскинувшись на диване. В своем большом доме в Малибу он и сам кажется живым символом всех тех вещей, которые помимо колец Chrome Hearts надо брать именно в Америке. Он живет здесь уже десять лет. Ему тридцать два, и в агентстве Platinum Rye Entertainment, связывающем крупнейших голливудских звезд с крупнейшими же промышленными корпорациями, он отвечает за работу с Восточной Европой. Проще говоря, он возит звезд. Если вы хотите поужинать с Гвинет Пэлтроу, или вдруг спеть на свадьбе дуэтом с Дженнифер Лопес, или даже поставить домашний спектакль с Мирой Сорвино, звоните Сэму – такой путь надежнее всего. В конце концов, именно он водил в Москве под ручку Монику Беллуччи, таскал за собой Милу Йовович и отвечал за хорошее настроение Лайзы Миннелли.

У него вид большой шельмы и повадки большого бизнесмена, каковым он на самом деле и является. Американские коллеги-агенты с некоторых пор зовут его Sam The Million Dollar Deal, певица Эрика Баду первым делом шлет Сэму все свои новые диски, а итальянский Vanity Fair посвящает ему десяток полос. В России он стал героем, привезя сюда за миллион Пэрис Хилтон. Он успешный, но при этом смешной – редкое сочетание. Друзья до сих пор вспоминают, как он в девяностые годы, живя в пятиэтажке в Беляево, гордо уверял, что живет на Ленинском. Поэтому, даже когда он с безупречно американским апломбом говорит о заработанных деньгах и реализованных амбициях, в его монологах слышится что-то трогательное. Возможно, потому что он родом из московских девяностых – времени безумного, опасного и по-своему комичного.

В некоторое подобие шоу-бизнеса Сэм Арутюнян угодил еще в Москве. В середине девяностых он ставил показы для модельного агентства Red Stars (работал, к примеру, над шоу Valentino на Красной площади). «За показ мне платили тысячу долларов, – вспоминает Сэм. – А за неделю таких было в среднем четыре». У него здесь были шальные деньги, веселые связи и вполне радужные перспективы – тем не менее в один прекрасный день Арутюнян собрал чемодан и уехал в Лос-Анджелес навсегда.

Поначалу Америка его доконала. «В Москве я зарабатывал кучу денег, у меня было нереальное количество друзей, вокруг всегда куча красавиц, все меня знают, двери всех этих «Джаз-кафе» открыты, мне бесплатно наливают. А тут утром встаешь – знакомых нет, одни родственники, местечковый мирок. Я подумывал вернуться. Но моя семья – сплошь эмигранты, и с детства у меня в голове был чип – Америка is the best. Даже зарабатывай я в Москве миллионы, этот чип не дал бы мне покоя». Сэм стал искать работу – причем, избалованный службой в Red Stars, он нацеливался исключительно на шоу-бизнес. Знакомая русская актриса Женя купила ему ежегодник с телефонами всех модельных и актерских агентств и научила писать резюме.

В резюме они безбожно наврали. Сообщалось, в частности, что Сэм участвовал в производстве «Утомленных солнцем» (фильм знали в Америке по «Оскару», и Сэм, кстати, был не единственным, кто приписал себе этот факт биографии, – так поступали многие русские в США). В результате возник образ столь квалифицированного сотрудника, с которым агентства элементарно не решались связываться. Пришлось срочно избавляться от балласта ложных регалий. Как только факт сотрудничества с Н. С. Михалковым был сброшен со счетов, пошли предложения – из ведущих модельных агентств Wilhelmina, Ford и Elite. Сэм был знаком с главой Elite New York Карен Ли Грибовски еще по работе в Москве. Она и пообещала ему «гениальную работу».

Работа в самом деле была близка к гениальности. Сэм стал скаутом – катался по Америке и отбирал девушек для ежегодного конкурса Elite Model Look. «Я видел север, запад, юг, восток. Я видел города, где до сих пор сухой закон, и города, сплошь заросшие розами. Я пообщался со всей страной». В абсолютную глушь типа огайского Дефайанса откуда-то сваливался маленький суматошный армянин с непривычным акцентом, его немедленно заселяли в лучшую гостиницу города, катали на лошадях и представляли лучшим девушкам. Для проведения кастинга торжественно закрывался местный мегастор Virgin – подобные бесчинства американской глубинки хорошо показаны в фильме «Маленькая мисс Счастье». «Я, конечно, хорошо знал английский, но нюансы этикета меня все-таки подвели. Допустим, ты говоришь девочке: «Спасибо, до свидания». Она разворачивается и уходит. Но тут вступают родители, которые желают знать, what the fuck is going on и что не так с их дочерью. Потому что в этом бизнесе крутятся очень большие деньги. А я со своей советской прямотой говорю, что их дочка толстая. Или вообще мог заявить, что мы больше не берем черных, у нас белых хватает. Ну и пару раз меня реально чуть не засудили».

Каждый кастинг приносил ему тысячу долларов – практически как в Red Stars. Сэм купил свою первую в Америке машину – BMW и костюм Gucci. «Я тогда жил в Лос-Анджелесе и хорошо помню, что Сэм, едва появившись, освоился моментально, – рассказывает кинопродюсер и режиссер Сергей Ливнев. – Тут же стал заниматься модельным бизнесом, мы ему все завидовали, но он никогда не хвастался – всегда возвращался из своих поездок с таким видом, будто зануднее работы не сыскать». Сэм работал скаутом три года, потом устал. За это время он полностью американизировался – стал даже понимать, над чем смеются в местных ситкомах. В Москве бывал наездами и моментально начинал скучать по Лос-Анджелесу. Генпродюсер «Серебряного Дождя» Дмитрий Савицкий вспоминает про первый московский приезд Сэма: «Он все время пересыпал речь английскими словами, делая вид, что забыл русский, – все это было забавно, а, впрочем, изменился он не сильно: такой же внимательный и дружелюбный».

Следующий шаг – телевидение. Сэм отправил резюме производителям популярного ситкома. «Я ходил на переговоры с их продюсерами. Я уже знал, что после собеседования ты должен обязательно отправить человеку gift-busket, в Америке так принято – ну там, бутылку вина в знак признательности. Такие моменты очень важны, я отправил – и меня в результате взяли». Официально его должность называлась «ассистент продюсера», фактически же он был мальчиком на побегушках. Ему платили девятьсот долларов в неделю, и по выходным он продолжал мотаться из штата в штат на кастинги для Elite. «Мне хотелось хорошо жить, переехать наконец от родственников. Я ощущал себя конкретной лимитой, которой надо рвать все вокруг, потому что другого выбора нет».

Человеком, который помог Сэму рвать все вокруг, стал не кто иной, как Бенисио дель Торо. Он предложил ему должность персонального ассистента. И хотя Торо тогда еще не получил свой «Оскар» за «Траффик», работа с ним означала переход на ступень высшую, нежели беготня на телешоу. «У нас в офисе часами торчал Тарантино. Они с Торо были близкими друзьями. Он все время издевался над моим акцентом. Называл меня FOB. Приходил и спрашивал: ну, где наш ФОБ? А FOB означает fresh of the boat, только что с корабля – так в свое время называли итальянских эмигрантов. Я ни с кем так в жизни не смеялся, как с Тарантино. Они с Торо абсолютно сумасшедшие. Но гении. Настоящая шик-богема».

Работа была забавной и даже завидной, но особенных перспектив не сулила – не всю же жизнь слушать тарантиновские шутки. Можно было бы, конечно, по знакомству податься в актеры, но актерских амбиций у 26-летнего Сэма не было (хотя тот же Тарантино находил его лицо весьма фактурным). Впрочем, несмотря на отсутствие соответствующих амбиций, в кино Сэм все же снялся – в комедии «Гитлер капут!» своего друга Марюса Вайсберга он исполнил эпизодическую роль беззубого шофера. Но главное – благодаря Торо Сэм засветился в актерской тусовке. Очень скоро его взяли на канал E! Entertainment администратором шоу Celebrity Profiles – опять звезды (Сэм, например, делал эфир с Уитни Хьюстон), опять новые связи. И все-таки это снова было не совсем то, что нужно. Сэму непременно хотелось попасть в Creative Artists Agency – организацию, представляющую интересы большинства западных артистов. «Чтобы работать там, ты должен забыть про амбиции. Вообще, если хочешь чего-то добиться в Америке, надо полностью обнулиться – стать зеро, забыть про эго. Если надо сменить имя, значит, меняй. В CAA все начинают с черной работы – письма разбирать и всякое такое. Зато туда приходят все звезды, вплоть до Мадонны, – это своего рода их офис. Я помню, зашла Шэрон Стоун и вдруг разговорилась со мной – я уже тогда работал помощником агента. Все спрашивала, кто я да откуда, новенький, что ли. Я стоял ни жив ни мертв и думал про себя: «Oh my God».

В России к тому времени открылось достаточное количество бутиков, клубов и ресторанов – для бесконечных презентаций, дефиле и концертов срочно понадобились западные звезды. Активизировались старые друзья Сэма времен Red Stars, которые просили его «сделать» ту или иную звезду. Первым человеком, которого Сэм таким образом сделал для Москвы, был Джеймс Браун. Сам Арутюнян на кремлевский концерт, впрочем, не приехал, но получил три процента со сделки. Потом была Глория Гейнор в «России». На русских сделках Сэм стал приносить конторе неплохие деньги, перешел из помощников в полноценные агенты, и кличка FOB сменилась прозвищем Sam Russia. Менеджеры уже были наслышаны о малообъяснимой щедрости русских заказчиков, но отправлять своих подопечных актрис в столь своеобразную страну все же побаивались. За консультациями шли к Арутюняну. В конце концов Сэмом заинтересовалась Platinum Rye Entertainment. «Владелец компании, молодой еврей Райан Шинман, предложил мне пост главы департамента Восточной Европы, очень хорошую зарплату, бонусы и комиссионные, и я согласился. Благо здания рядом – я просто перешел в соседнее».

Так Сэм и стал тем, кем хотел быть всю жизнь. Слово «агент» в случае Сэма играет всеми положенными смыслами – он действительно внедрился в самую сердцевину Голливуда. «Я никогда не называю имен и цифр, но поверь, я знаю очень и очень много. Мне уже неоднократно предлагали написать книгу о моих взаимоотношениях с миром звезд, но я думаю сделать это, когда мне стукнет лет восемьдесят. Я знаю об этих людях то, о чем не догадываются даже их родственники. Иногда я просто работаю их психологом. Я знаю, кто из звезд боится летать на самолете, кому срочно нужен бойфренд, а кого просто надо выслушивать несколько часов кряду. Вообще все они энергетические вампиры».

Сэм спит по четыре-пять часов в день и по-прежнему проводит большую часть жизни в разъездах. На British Airways у него скопилось несколько миллионов миль – теперь все его родственники, у которых он когда-то останавливался, летают бесплатно. При всей состоятельности Сэм в общем человек не про деньги – с его возможностями он мог бы зарабатывать больше. «Мой интерес в том, чтобы быть в одной обойме со всеми этими людьми. Мне нравится наблюдать кричащий от восторга двадцатитысячный зал и ощущать себя как-то причастным. Мне нравится, что я могу находиться в одной компании с Вуди Алленом, слушать, что он болтает про кино, а потом с умным видом пересказывать его слова окружающим. Мне приятно, что Шер может пожаловаться мне: «I`m so fucking bored», и я могу кивнуть в ответ. Сейчас я даже имею возможность помочь великим, но забытым актерам, потому что у человека может быть три «Оскара» и ни цента – и я отправляю их рекламировать какие-нибудь шины в Корее. Недавно мы с Полом Анкой обедали в ресторане Spago, и автор песни My Way сказал мне: «Друг мой, мы каждый день должны молиться за то, что у нас такая работа. Вот я пою, а ты работаешь с самыми талантливыми людьми в мире. Ты нигде ни за что не платишь, летаешь первым классом, живешь в пяти звездах. You are the luckiest motherfucker, ты разве не понял?»