Гога Ашкенази: «Мне не надо никому ничего доказывать»

Интервью «казахской принцессы» о любви к работе, мужчинам и моде.
Гога Ашкенази фото и интервью о любви к работе моде и мужчинах

Гога Ашкенази привыкла, что о ней сочиняют всевозможные небылицы, и охотно подкидывает дровишек в очаг досужих домыслов

«Я же просила вот так. Переделайте, пожалуйста», — в тихом Гогином голосе нет ни капли раздражения, и, однако, звучит он настолько властно, что спорить с ней у парикмахера не возникает ни малейшего желания. За последние сорок минут он уже в пятый раз переплетает косу, но сгустившиеся над бассейном тучи — плакала дождем съемка для Tatler — Ашкенази решительно не волнуют. За долгие годы старательного взбивания светских сливок она привыкла получать лучшее, и слово «компромисс» — в данном случае судьбоносное смещение косы на семь миллиметров вправо — в ее вокабуляре явно отсутствует.

Аккурат накануне фотосессии для Tatler в арендованном Гогой Chateau Garibondi под Каннами все гремело, сверкало и пенилось. Дом моды Vionnet давал вечеринку на пятьсот дорогих гостей. По этому случаю парижский клуб Le Baron, повидавший немало Гогиных чудачеств (но ведь и сдобренных весьма щедрой порцией чаевых), привез с собой пятерку звездных диджеев и фейс-контроль: чужим на этом празднике жизни находиться не полагалось. Ева Кавалли, Каролина Куркова, Джессика Харт, корейский рэпер PSY... Хозяйка в очень желтом и очень прозрачном наряде Vionnet, как обычно, оставляющем максимум простора для фривольных домыслов, едва успевала переходить из одних цепких объятий в другие. Всех расцеловать, всех назвать по имени, с самыми сведущими перекинуться сплетнями с Фобура, обсудить динамику цен на «лазурную» недвижимость — тут впору устать так, как устала Маргарита после памятного бала в «нехорошей квартире».

Гога Ашкенази: «Никто никому ничего не должен: ни жена мужу, ни муж жене. Нужно оставаться верной себе»

И тем не менее тридцатитрехлетняя Гога довольная сидит передо мной в обычной белой майке и джинсах. Для человека, отдающегося веселью столь же истово, сколь и работе, ее кожа излучает весьма здоровое золотистое сияние: «Я всегда крашусь сама, потому что я... не крашусь. У меня ужасная аллергия — на тушь и все остальное. То есть самое неприятное, что может случиться с девушкой. Стоит нанести каплю макияжа — жутко краснеют глаза».

В доме, наконец-то избавленном от шумного присутствия «Барона», все чинно и спокойно — как было в те добродетельные времена, когда сюда летом наезжали британская королева Виктория (ей приписывают посадку во дворе раскидистой средиземноморской сосны) и семейство Спенсеров: от приемной матери принцессы Дианы, леди Рейни, на вилле сохранилась кое-какая мебель, и судя по ощутимому нафталиновому флеру, ни одного нового стула нынешние хозяева с тех пор так и не приобрели.

Впрочем, нет, я ошибаюсь. На моих глазах шато потихоньку начинает оживать. Мимо нас один за другим к бассейну проплывают свежайшие красавцы в плавках и с голыми торсами. Задорно улыбаются, заинтересованно целуют хозяйку. Один, другой, пятый, шестой... Гога ловит мой одобрительно-недоуменный взгляд и объясняет: «Это мои друзья. Фотограф. Художник. Модель. Пиарщик... Хотите — оставайтесь с нами. У меня здесь что-то вроде boarding school: первый этаж для мальчиков, второй — для девочек. Правда, две мои подруги уже сбежали в Лондон — говорят, до смерти устали отдыхать».

Гога Ашкенази: «Думаете, через пару лет мода мне надоест? Ерунда — я никогда не была так счастлива!»

Гога привыкла, что о ней сочиняют всевозможные небылицы, и охотно подкидывает дровишек в очаг досужих домыслов. Одна из сплетен, рожденная в недрах чьего-то разгулявшегося воображения и передаваемая с той поры из издания в издание, гласит, что в ранней юности она была замужем за сыном президента Киргизии Айдаром Акаевым. На самом деле они ни разу в жизни даже не встречались — Гогу, очевидно, перепутали с ее ровесницей, другой казахской золотой девочкой Алией Назарбаевой: «Я училась в английской школе Rugby, потом пошла в Оксфорд — когда мне было выходить замуж за какого-то киргиза? Даже логистически это было нереально».

Свою звучную, весьма распространенную в Израиле фамилию Гаухар Беркалиева, дочь члена ЦК компартии Казахской ССР, получила от Стефано Ашкенази, красавца, мастера кун-фу и наследника сети отелей в Калифорнии. В результате этой яркой, как звезды над Медео, связи имя Гаухар (по-казахски «бриллиант») было сокращено до Гоги, а фамилия осталась. Правда, в паспортном столе ее написали через «i», а не через «y»: «Исправлять, да и вообще менять фамилию нет смысла. Я уже не его Ашкенази, а Ашкенази сама по себе». Не поспоришь — в иных кругах, благодаря Гогиным похождениям, эта фамилия ассоциируется исключительно с ней, а не со знаменитым пианистом и дирижером Владимиром Ашкенази, и уж тем более не с одноименной ветвью еврейского народа. «Стефано — очень хороший человек. Правда, он немного на меня обижен, потому что я не родила ему детей, — продолжает Гога. — Он их всегда хотел, но я была не готова. А когда мы с ним расстались, у меня появились дети».

Гога Ашкенази: «Хочешь, чтобы у тебя были деньги, возможности — нужно просто-напросто работать. С утра до вечера»

Имени отца двух своих сыновей Гога не произносит, хотя никогда не делала особого секрета из своей нежной дружбы с зятем президента Казахстана Тимуром Кулибаевым. «У меня всегда есть бойфренды, и мне всегда есть с кем позавтракать. Да, конечно, редко бывает, когда влюбляешься по-настоящему. Такие подарки судьбы надо ценить. Но когда партнер перестает быть тем единственным человеком, с которым тебе хотелось бы вместе просыпаться, то лицемерно быть с ним только из-за предрассудков. Нужно в первую очередь оставаться верной себе и своему сердцу. Для меня не существует слова «должен». Никто никому ничего не должен: ни жена мужу, ни муж жене. Каждый обязан уважать в первую очередь себя и свои ценности. Это и есть счастье. Заставляя себя, ты делаешь несчастными других».

Завидное свойство — идти вперед, не оглядываясь назад. Не рефлексировать и не заниматься самоедством. Рубить концы, самоотверженно бросаясь навстречу новому и неизведанному — даже если в новом и неизведанном ты рискуешь прослыть совершенным неофитом и самозванкой с толстой пачкой тенге.

Гога Ашкенази: «Самая большая свобода и самое большое счастье — быть независимым человеком. Я делаю то, что мне нравится, и делаю это только для себя. Не нужно казаться — нужно быть, вот мой главный слоган»

Так было и с домом Vionnet. Изрядно подуставшая от нефтегазовых индексов (компанию MunaiGaz Гога в 2004 году основала вместе со старшей сестрой), она вдруг решила поддать газу на другом, модном, рынке. Целый год искала объект для инвестиций. Услышав про безнадежно забытую французскую марку Vionnet, прыгнула в самолет и буквально в один день подписала бумаги. Сначала было приобретено шестьдесят пять процентов акций, «но потом я поняла, что мои совладельцы особо и не работают. В офисе никого не было, вообще непонятно, как марка до меня жила. Так почему я должна работать на кого-то другого, подумала я и выкупила дом целиком».

Мадам Вионне первой начала кроить по косой — поэтому ее шелка и шифоны так революционно естественно облегали контуры женского тела. Гога решила по косой подстричься, сделав так называемую 45 degree cut: «Каждый сходит с ума по-своему», — смеется она. С покупкой Vionnet, обещавшей стать милым капризом и трубой, в которую будут улетать доходы из другой живительной трубы, — в ее жизни случился поворот не на сорок пять, а на все сто восемьдесят градусов. Нефть и газ она с облегчением перепоручила сестре, роскошный викторианский особняк в Холланд-парке за сорок пять миллионов с гигантским слоном на лужайке — близким и на восемь месяцев уехала во Флоренцию изучать искусство: «Все-все, от этрусков до Ренессанса». Обустроилась в Милане недалеко от офиса: трехэтажный особняк маркизы Бривио-Сфорца на виа Бильи не удалось купить, лишь арендовать на десять лет, зато оформлен он под новую хозяйку. Пересела на велосипед с именным вензелем на корзине. Водитель остался для подстраховки, но чаще возит только Гогину объемную сумку.

Гога Ашкенази: «У меня всегда есть бойфренды, и мне всегда есть с кем позав­т­ракать. Но когда влюбляешься по-настоящему, такое редко бывает»

Раньше она исправно выезжала на Давосский форум и конференции журнала Forbes. Теперь у нее другая география и иные знакомства: «Многие меня не понимают. Ведь обычно наоборот: из моды хотят уйти в политику. Но все это, сказать по-честному, было не мое. Хочешь быть счастливым — будь им. Просто нужно сделать какие-то шаги». Все ее теперешние шаги делаются в такт Неделям моды, коллекциям и преколлекциям, байерам и клиентам.

«Я никогда еще не чувствовала себя такой молодой и счастливой, — фонтанирует она энтузиазмом, провожая неравнодушным взглядом очередного постояльца этой милой виллы-интерната. — Мы уже подняли продажи на пятьдесят процентов. До моего прихода в Доме постоянно менялись креативные директора, и многие ключевые покупатели вроде Harrods и ЦУМа откололись. Я пришла, и все вернулись обратно. Было сто восемь партнеров, стало двести пятьдесят».

За спиной у дизайнера то и дело раздаются смешки. Блогеры и редакторы моды взахлеб обсуждали ужин Vionnet в Париже, на который неожиданно явились все — от Натальи Водяновой и Франки Соццани до Карли Клосс. Сошлись на том, что высоких гостей оптом поставило нанятое Гогой дорогостоящее пиар-агентство — Karla Otto. Долго не могли пережить выходов на поклон — какой, мол, она дизайнер, чтобы выходить на подиум? «Я этого как бы не слышу. Да, я дизайнер и креативный директор. Хотя и не собиралась сразу становиться дизайнером, думала два-три года поработать в команде, но так получилось, что предыдущие дизайнеры в середине июля встали и ушли. Я осталась одна. И сделала всю коллекцию. А потом уже по инерции продолжила. В конце концов, Миучча Прада вообще не рисует, а я рисую. Поймите, мне не надо никому ничего доказывать. Меня это не обижает — пусть говорят что хотят. Самая большая свобода и самое большое счастье — быть независимым человеком. Я делаю то, что мне нравится, и делаю это только для себя. Не нужно казаться — нужно быть, вот мой главный слоган».

Не так давно в конце рабочего дня в миланский офис зашли байеры из российской глубинки. Не зная, кто такая Гога, попросили помочь. «Я сказала, что работаю креативным директором. Они общались со мной как с помощником младшего ассистента, но мне было все равно — я очень комфортно себя чувствую в любом качестве. Уже потом им рассказали, кто я такая, и люди были сильно удивлены. Дело в том, что моя нынешняя работа — в удовольствие, а вот в сырьевом бизнесе я действительно выкладывалась, пахала и все такое».

Гога на вечеринке Vionnet во время Каннского кинофестиваля-2013

Работала Гога много и плодотворно, судя по той свободе и легкости, с которой делает дорогостоящие вложения в предметы искусства. «Мне вот тут в Instagram — пришлось его завести по требованию нашей пиар-службы — написали, какую прекрасную жизнь я веду на деньги Казахстана. Я ответила: «Хочешь, чтобы у тебя были деньги, возможности — нужно просто-напросто работать. С утра до вечера. Если поставить правильные цели, достигнешь всего. Я всегда была уверена, что счастье не имеет ничего общего с деньгами. Я знаю массу богатых людей, которые ужасно несчастны».

Деньги приходят и уходят, гласит казахская народная мудрость. Ашкенази даже знает, как они делают это. В январе она путешествовала с тогдашним бойфрендом, наследником Fiat Лапо Элканном, по Уругваю, и из гостиничного номера вероломно украли бриллиантов на три миллиона долларов. Twitter взорвался в пламенном восторге: «Нечего шастать по горячим точкам с таким ценным грузом». А она бровью не повела: «Да, неприятно, что вторглись в мое личное пространство. Некоторые из тех вещей мне подарили мама и сестра. Ничего так и не нашлось. Ну и что? У меня всего и так много».

После съемки — коса заплетена ровно так, как хотела Гога, а от дождя нас спасает элегантный прозрачный зонт — она садится за рояль и играет отрывки из недавно разученного Третьего концерта Рахманинова. Девочке из хорошей семьи, представленной английской королеве, надлежит музицировать. Еще она неравнодушна к охоте и рыбалке. «Я мальчик в женском теле. Люблю стрелять», — говорит Гога, прощаясь. И кажется, это стрельба на поражение.

Фото: Jair Sfez