Если верить тому, что говорит его мама Кэрол, в десять лет Дерек написал маркером на простыне «Нью-Йорк или кранты». Школьник из Сент-Луиса, штат Миссури, еще не представлял всего масштаба своей будущей географии.
Вот Париж, например, — тоже хороший город. Даже в июле во время Недели Haute Couture. Жара такая, что все еле ползут. Все, кроме Бласберга. Свежий, как мятный джулеп, загорелый, с фирменной бородкой, Дерек прибывает на показ Atelier Versace. Хитрый, веселый, идет вдоль первого ряда и целует каждую из своих pals (приятельниц) — так он называет актрису Мишель Уильямс, модель Джоан Смоллс, фотографов Мерта Аласа и Маркуса Пиггота и вообще всех, кто хоть что-то собой представляет. Он фонтанирует чувством юмора, словно АК-47 — с той лишь разницей, что pals считают за честь попасть под обстрел.
Его называют Трумэном Капоте эпохи социальных сетей — селфи со знаменитостями принесли ему четыреста тридцать тысяч подписчиков в Instagram. Две книги — Classy: Exceptional Advice for the Extremely Modern Lady и Very Classy — уверенно держатся в авторитетном списке бестселлеров The New York Times. С недавних пор он вместе с голливудской стилисткой Рейчел Зоэ ведет телешоу Fashionably Late. И пишет колонку в Vanity Fair. Ах да, еще он старший сотрудник Gagosian Gallery, и офис у него, соответственно, в штаб-квартире на Медисон-авеню. Миссис Бласберг очень довольна сыном.
Дерек освещает собой мир уже тридцать четыре года, и этих лет ему хватило, чтобы подружиться со всеми. Как?! Этот вопрос интересует многих его зажиточных знакомых. Они-то всю жизнь выслуживаются в надежде попасть на новогоднюю вечеринку, которую Даша Жукова устраивает на суперъяхте, пришвартованной у берегов Сен-Барта, — а Бласберг посещает ее регулярно. Им не присылают приглашение на обед к нью-йоркской аристократке Лорен Санто-Доминго — она же ЛСД — в ее парижский особняк, а у Бласберга — свой ключ: он останавливается там, когда бывает в городе. В Париже он пьет водку с Джессикой Альбой, Рози Хантингтон-Уайтли и Эди Кэмпбелл. Со взрослыми тоже отлично ладит — за столом развлекает светской беседой персонажей уровня Вуди Аллена и супердорогого художника Ричарда Принса. Сын провинциального бухгалтера — Бласберг не скрывает от друзей свое скромное происхождение, — тридцатилетие отмечал в родном Сент-Луисе, в дядином сарае, стилизованном под ковбойский клуб. Карли Клосс — она тоже из Сент-Луиса — танцевала в этом сарае с Дашей Жуковой под кантри, светские барышни Джованна Батталья и Евгения Ниархос пели хором, а Поппи Делевинь и Элизабет фон Турн-и-Таксис валялись в сене — вот это я понимаю #aboutlastnight!
Все они без исключения считают Бласберга настоящим другом. Для этого мало быть забавным модным геем — это не настолько редкий типаж, чтобы гордиться знакомством. Но Дерек наблюдателен и при этом почти не сплетник. Когда в ударе, матерится как сапожник. Любимая фраза — «Не цитируй меня». Способен убить вас нежно: когда обращается со слова «милочка», можно не сомневаться, что следом произнесет какую-нибудь ласковую гадость. На это ему столь же ласково отвечают: «Если напишешь обо мне плохую статью, я тебя уничтожу».
Не удивительно, что Бласберг вызывает столько зависти — а он вызывает — у тех, кто не входит в пантеон. «Дерек, вы знаете, что про вас говорят?» — «Фигня!» Он громче, чем надо, смеется, после чего мы заказываем текилу и крабовый салат во внутреннем дворе отеля Costes, эпицентре парижской модной сцены.
Дерек среднего роста, свеж лицом и вообще выглядит прекрасно — потому что с подружкой, бывшей балериной Карли Клосс, ходит в нью-йоркскую студию Ballet Beautiful. Сейчас на нем темно-синяя рубашка Saint Laurent Paris в горошек, темно-синие брюки 3x1 и коричневые с острыми носами ботинки Louis Vuitton. С вызовом, но без экстравагантности. Я заметила: он любит костюмы Tom Ford, рубашки Prada и пиджаки Dolce & Gabbana с пижонскими карманными платочками.
С деланой усталостью Дерек просит меня не писать, что он новый Трумэн Капоте с лебедями (писатель называл лебедями своих подруг Ли Радзивилл, Глорию Гиннесс и Мареллу Аньелли, потому что у них были длинные шеи. — Прим. Tatler): «Давайте смотреть правде в глаза, Капоте плохо кончил». Айфон на стол он положил кверху экраном, и я вижу, как нескончаемым потоком там идут сообщения от Наоми Кэмпбелл («С тобой было волшебно»), Карли Клосс, Рози Хантингтон-Уайтли, Эди Кэмпбелл, Бьянки Брандолини, Александра Арно...
«Какая разница, что народ про меня думает? Меня обзывали «уокером», прилипалой к богатым теткам, светским спутником. Да просто мне нравятся волевые, успешные женщины, которые, так уж вышло, очень хороши собой». Бласберг любит повторять: «Мне симпатичны люди. Если хочешь быть рядом с людьми, будь тем, кого они хотят видеть рядом!» Странно, что он так сильно против слова «тусовщик»: «Я делаю огромный объем журналистской работы, очень много пишу — а выглядит все так, будто я только и делаю, что свечусь на вечеринках».
«Официант, — кричит он. — Официант!» Время просить счет, но бесстрастный французский сноб смотрит сквозь американского господина Бласберга. Дерек мне подмигивает: «Хочешь знать, как ускорить обслуживание в Costes?» И ловко толкает локтем свой пустой стакан. Тот со звоном разбивается об пол, официант несется со всех ног, Бласберг получает счет.
Пару дней спустя мы встречаемся на обеде в его честь, который устроила у себя дома Лорен Санто-Доминго. Дерек в роли церемониймейстера, он здесь единственный мужчина. Старается ввинтить в разговор ровно столько сплетен, сколько нужно, но не больше — чтобы не рисковать доверием окружающих.
«Экстренное сообщение!» — он любит произнести эту фразу, прежде чем сбросить информационную бомбу.
Обаяние. Это редкое качество, и гений Бласберга в том, что из своего шарма он сделал профессию. Гламурный журналист, он дает своим читателям эффект присутствия в обществе главных героев светской хроники — и при этом не устраивает этим героям подлянок. Откуда он знает секреты подруг? Рассказывает им секреты их подруг — а они выдают в ответ свои. До читателя при этом доходит только дым от костра, но подан он как дорогое горячее блюдо.
«Мы встретились десять лет назад по работе, — вспоминает дизайнер Том Форд, — и большая часть интервью прошла «не для записи». У нас был всего час — и я хотел успеть с Бласбергом посплетничать, а заодно выяснить, чем так хорош этот парень из Миссури». Форд описывает мне Дерека как умного, веселого, скромного, остроумного и себе на уме: «Его светская непринужденность открывает много дверей. Но он не злоупотребляет доверием и ведет себя очень осмотрительно, когда описывает свои приключения с «лебедями».
Эмма Уотсон, Даша Жукова, Энн Хатауэй, Джиджи Хадид, Кара Делевинь, Алекса Чанг, сестры Олсен — все пригласили его в свой мир, а значит, дали согласие стать героинями текстов. За это Дерек заботится о них, сопровождает на мероприятия, сидит рядом в первом ряду, дает модные советы и разрешает звонить среди ночи. Когда вокруг Бласберга собираются его персонажи, происходит химическая реакция — этот человек обладает сверхъестественной способностью поднять градус любой ситуации.
Как сотрудник Ларри Гагосяна, он ездит на все арт-ярмарки и добавляет интимности в тексты Gagosian Quarterly — глянцевого ежеквартальника об искусстве. В основном там интервью с художниками уровня Джеффа Кунса, коллекционерами и филантропами масштаба Марка Джейкобса и Агнес Ганд. Сила Бласберга — в интересе к людям и умении быть им полезным. Ларри очень хвалит своего нового сотрудника. Прежде чем взять Дерека в штат, он неделю тусовался с ним на Сен-Барте — чтобы получить представление о личных качествах. И в целом их одобрил: «У него невероятное количество энергии и куча друзей — благодаря высокой культуре социализации. Одно его нахождение в галерее оживляет вещи, он полон энтузиазма. Для меня это само по себе достаточный вклад в дело». Великий специалист по кадровым вопросам, Гагосян нанял Бласберга не в качестве искусствоведа, а как человека интеллигентного и с определенной манерой писать. «Ну нет у него ученой степени, но я сразу понял, что парень из тех, кто быстро обучается».
Многое журналист подсмотрел у Энди Уорхола и тоже вписал себя в историю поп-арта — лицо Бласберга есть в знаменитой серии Ричарда Принса (художник «переснял» селфи из чужих Instagram и заработал за кадры по сто тысяч долларов на ярмарке Frieze). Главный популяризатор современного искусства Даша Жукова близко дружит с Бласбергом много лет: это началось задолго до того, как у нее случился роман с Абрамовичем. «Я встретила Дерека на танцполе, — смеется она. — У Ларри нюх на таланты, причем не только в отношении художников. Круг общения Бласберга — это смесь звезд и богемы, так что, по-моему, у Гагосяна он на своем месте».
У Дерека Чарлза Бласберга было прекрасное детство. Он обожает свою семью. Мама родила его в сорок и до сих пор, в свои семьдесят, работает выпускающим редактором медицинского журнала. Cтарший брат Крис — бухгалтер, как папа. Кэрол Бласберг рассказала мне, что Дерек очень быстро делал уроки — чтобы потом часами болтать с друзьями по телефону. И с гордостью добавляет: «В выпускном альбоме его назвали «имеющим наибольшие шансы на успех».
Маленький Дерек был звездой районного масштаба — с пяти лет посещал детские занятия в Музее искусств Сент-Луиса. К восьми годам его работа украшала местный торговый центр. Мама жалуется: «За ним с самого начала было трудно угнаться». Сын занимался в любительском театре — она помнит, как он играл Дилла в «Убить пересмешника»: «Ему с самого начала очень нравилось ловить реакцию зрителей — он просто расцветал от их внимания».
Добавьте тот факт, что юный Бласберг был спортсменом — они с братом катались на водных лыжах и ватрушках по миссурийскому озеру Озарк. Все в копилку — его акванавыки высоко оценила почетный гражданин лодки Eclipse Даша Жукова: «Он бесподобен за рулем гидроцикла!» О да, это необходимый талант для человека, полжизни проводящего на яхтах.
Не удивительно, что Бласберг был весьма популярен в школе. Когда в 2000-м он выпускался с несколькими стипендиями в кармане и объявил, что собирается в Нью-Йоркский университет, одноклассники устроили ему стоячую овацию. Он поехал изучать журналистику и драматическое искусство. «Кто знает, — заявляет он мне, — может, я еще напишу пьесу».
В университет Дерек успел к старту интернет-революции. Он уже с трудом вспоминает, как добился первых успехов в новом городе без помощи Instagram: «Это ведь было даже до реалити-телевидения. У меня не было ни тети, ни кузена, ни друга в Facebook. У меня даже Twitter не было, — дивится он. — Я не имел ни малейшего представления о том, что такое мода, не знал, что делает редактор, стилист, арт-директор».
Предстояло учиться — и быстро. В один день с Бласбергом в общежитие заселялась некая модель Саския из Вашингтона. Дерек сделал стойку — в мгновение ока познакомился с ней, а также с ее друзьями, фотографами, подругами-моделями. Сказал их агентам, что изучает журналистику, и они предложили ему писать биографии моделей для карточек-композиток. «Учтите, это было до того, как появились профили в соцсетях, — объясняет он мне. — Я добавлял биографиям индивидуальности, например: «Мисти из Виннипега всегда дразнили за длинные ноги, веснушки и тому подобное...»
А потом случилось одиннадцатое сентября, и нью-йоркское веселье резко закончилось: «Я только приехал, а тут такой ужас». В результате Бласберг на год сбежал в Университетский колледж Лондона. Там он подружился со стилистом Эдвардом Эннинфулом, которого вскоре назначили фэшн-директором журнала i-D, и стал частью его креативной свиты. Модель Наоми Кэмпбелл, визажист Пэт Макграт, парикмахер Гвидо Палау — все эти люди одной ногой уже были на вершине профессиональной карьеры, и Бласберг во что бы то ни стало решил вписаться в их компанию.
Вернувшись в Нью-Йорк, Дерек устроился помощником выпускающего редактора Vogue. «Это была суровая административная работа. А я был худшим в мире ассистентом!» — стонет Дерек, пока мы идем из отеля Costes на показ Atelier Versace и он одним глазом посматривает в Google Maps. «Я был патологически плох, не мог даже на звонок нормально ответить. При этом мне хотелось заниматься классными вещами вроде съемок и шоу, как мои новые друзья из отдела моды. Я слонялся по офису, трепался со всеми в то время, когда должен был работать. Андре Леон Телли обратил на меня внимание и сказал: «Поехали на съемку!» Мой непосредственный начальник запретил: «Нет! Это не твоя работа!» А я до чертиков хотел быть на съемке, я хотел остаться на ней до конца жизни».
Он продержался год. Ушел сам? Уволили?
Дерек и не думает врать: «Уволили. Не срослось. Справедливо сказали: «Увидимся, сосунок». Потом светский человек быстро берет себя в руки и сообщает, что сохранил всех друзей времен работы в американском Vogue.
Офисных способностей у Бласберга, может, и не было, но он умел договариваться. «Несколько лет я писал для испанского, японского и китайского Vogue. В июне 2013-го в арт-номер русского Vogue написал про Дашу Жукову. Как-то отправил маме четырехстраничный текст, который сочинил про Ральфа Лорена. Она не поняла ни слова — он был на китайском», — Дерек сухо отчитывается передо мной о своих успехах. Спустя некоторое время он начал вести блог на Style.com.
Профессиональный и светский статус Дерека рос так быстро, что it girls начали драться за то, чтобы он сопровождал их на мероприятия. Куда бы Бласберг ни шел, за ним по пятам двигался отряд его выдающихся друзей. Эмма Уотсон хорошо помнит, как они познакомились: «Это был мой самый первый модный уик-энд. Я приехала сама по себе, никому не нужная, потрясенная происходящим. Все строили из себя крутых, а Дерек сгреб меня в охапку — и мы пошли танцевать. Я была так благодарна ему за защиту и за то, что он был со мной искренним и веселым. Я люблю его. Он мне как старший брат». Когда в 2014 году Уотсон произносила в ООН свою знаменитую речь HeForShe о гендерном неравноправии, Бласберг был рядом.
«Да-да, как старший брат, — говорит мне по телефону из аэропорта Хитроу Карли Клосс. — Я познакомилась с ним, когда он устроил в нашем маленьком Сент-Луисе вечеринку для продвижения своей книги про классных женщин. Я была еще совсем новичком в злом фэшн-мире с его перелетами и показами. Встретила Дерека — и почувствовала, что мы подружимся. У него старомодные, очень правильные представления о том, что значит быть преданным другом. Вот люди ему верят».
Создается впечатление, что этот человек заинтересован только в друзьях-знаменитостях, но нормальных людей он тоже не выбрасывает из своей жизни. Добыв где-то два билета первого класса до Австралии, он написал своей подруге детства Лорен, ныне запертой в Миссури матери-домохозяйке, — пригласил составить ему компанию. Она ответила: «Боюсь, ты отправил письмо не той Лорен». Бласберг немедленно отреагировал: «Я точно знаю, что ты за Лорен». И дружба, и любовь — у Бласберга все отношения крепкие. Было несколько долгоиграющих романов, сейчас он встречается с красивым нью-йоркским финансистом Ником Брауном. Часто приезжает с ним в Сент-Луис на тихие семейные уик-энды — да, он может быть и тихим. Бласберг, когда возвращается со своих бесконечных показов и выставок, рад свернуться в клубок перед телевизором (его любимое шоу — Golden Girls) в своей квартире в Челси, заполненной книгами и картинами, фотографиями семьи и друзей, коллекцией полотенец с мотивирующими вышивками вроде «Мне не нравятся люди, которые хотят понравиться». Журналист называет это отпуском на дому.
Но сейчас мы в Париже, и меньше всего Неделя кутюра похожа на отпуск. После третьего дня я начинаю сочувствовать Карли, которая сказала, что тусоваться с Бласбергом — «это все равно что пытаться поспеть за зайцем из рекламы Duracell». Он человек энергичный, на ногах стоит крепко, пьет и не падает. И голова у него по утрам не болит — забирает меня каждое утро из отеля без опозданий. Манеры безупречные, как у южан старой закалки, — всегда открывает даме дверь машины.
Мы бегаем на показы («Смотри в камеру, милая!» — кричит он Рози Хантингтон-Уайтли, когда та позирует фотографам перед входом на шоу Atelier Versace). Мы едем в спроектированный Фрэнком Гери Louis Vuitton Foundation и, пока осматриваем здание, громко поем песни из мюзиклов «Цыганка» и «Кабаре». Мы ужинаем на душном гала-вечере французского Vogue. «Смело с твоей стороны явиться сюда в ночнушке», — говорит он о моем винтажном кутюрном платье из прозрачного муслина.
После танцев на коврах между столиками со всеми моделями из первой двадцатки (Дерек в центре, как любимый щенок) ныряем в ночь, заправленные водкой и адской летней жарой. Протискиваемся в машину, чтобы продолжить на вечеринке в честь дизайнера Джамбаттисты Валли. Вываливаемся, слегка потрепанные, на улицу рядом с оперой. Дерек следит, чтобы Эди и Рози прошли, не попавшись фотографам. Странно, я думала, он, наоборот, бросится фотографироваться с девчонками.
Бласберг входит в громадное здание, уверенный в маршруте, как ракета с тепловым наведением. Опера принадлежит ему. Мы идем через лабиринт расписных залов, полных многообещающими инженю. Останавливаемся, только чтобы схватить бутылку водки из бара – не обращая внимания на людей в очереди. В маленькой комнате в дальнем конце битком забитого коридора собрались випы. Похоже, они ждут Дерека и без него не начинают веселиться. Он с грохотом падает на диван рядом с Джессикой Альбой, та приветствует его, как брата-близнеца, разлученного с ней в детстве. Наоми приближается, чтобы поцеловаться, следом идут Брандолини, Ниархосы и другие считающие обязательным для себя подойти и отдать дань уважения.
Мгновенно движение вокруг достигает пика — это потому, что Бласберг вошел в комнату. Сделан миллион селфи. Мы снова отчаливаем, едем в модное место — клуб Castel. Альба заняла переднее сиденье и работает за диджея. 0 to 100 Дрейка разрывает колонки, и гибкие, загорелые, хорошо прокачанные руки поднимаются вверх. Эди Кэмпбелл сидит у Дерека на коленях, машина подпрыгивает, все уходят в состояние экстатического отжига.
Что бы ни происходило этой безумной ночью, Бласберг все контролирует. Мы ходим по краю, но он не даст нам ни упасть, ни опозориться. Вы можете быть в нем уверены. Окей, почти уверены — иначе будет неинтересно.
Фото: Getty, Instagram, Архив Tatler