Об Анне Пастернак, авторе скандальной cover story про Кейт Миддлтон в свежем британском Tatler, русский «Татлер» писал еще в 2017-м. Тогда Анна, внучатая племянница писателя Бориса Пастернака, рассказывала нам о своем документальном романе «Лара». Его главная героиня – прототип Лары из «Доктора Живаго», одна из любимых женщин Пастернака Ольга Ивинская.
Погружаться в жизнь спутниц важных личностей, поднимая на поверхность неоднозначные пункты их биографий, Анна умеет и любит. Еще в 1994-м выпускница Оксфорда и колумнистка Daily Mail опубликовала книгу «Любовь принцессы» о тайном романе принцессы Дианы с инструктором по верховой езде Джеймсом Хьюиттом. За каждый факт Анна ручалась: Джеймс лично передал Анне 64 любовных письма от леди Ди.
Еще одним светско-литературным триумфом для Пастернак стала биография Уоллис Симпсон, супруги бывшего короля Великобритании Эдуарда VIII. После выхода в книги в марте 2019-го Анну в СМИ начали называть не иначе как «биограф британского двора». Полученные знания Анна применила в материале для Tatler UK в январе 2020-го – подробно объяснила, почему Меган Маркл рискует повторить судьбу разведенной американки. В новом, июньском выпуске журнала, Пастернак подробно препарирует поведение и манеры Кейт Миддлтон в материале «Екатерина Великая». Кенсингтонский дворец выпустил гневное заявление, сославшись на «множество неточностей и вымышленных суждений». Главред британского Tatler Ричард Деннен выступил в защиту журналистки.
Для того, чтобы вы могли свободно рассуждать об этом конфликте, предлагаем прочитать архивный материал об Анне Пастернак и ее личной истории.
«Когда люди узнают, кто я, начинают читать его стихи и плакать! — на родном английском щебечет журналистка и писательница Анна Пастернак, доедая borscht в лондонской Mari Vannа. — В России он по-прежнему кумир». Для пятидесятилетней внучатой племянницы Бориса Пастернака родина великого предка — это вам не блины под балалайку. Ну и что, что «Доктора Живаго» она прочла после того, как проплакала все глаза над фильмом Дэвида Лина. Она и на обложку английского издания своей новой книги «Лара» поместила не кого-нибудь, а Джули Кристи.
«Лара» с подзаголовком «Нерассказанная история любви, вдохновившая на создание "Доктора Живаго"» посвящена Ольге Ивинской — последней возлюбленной и музе Бориса Леонидовича. Они познакомились в 1946 году в редакции журнала «Новый мир». Ивинской было тридцать четыре, Пастернаку — пятьдесят шесть. Она — дважды вдова, он — дважды женат. У обоих дети. Закрутился роман. Ивинская вцепилась в своего кумира всем сердцем. Стареющий поэт воспрял духом: и писалось ему с ней хорошо, и спалось. Правда, до конца жизни — все четырнадцать лет, что длился роман, — жил на два дома, благо ходить было недалеко. Холостяцкое гнездышко, измалковская «малая» дача, находилось всего в полукилометре от «большой» в Переделкино. Их общего ребенка Ольга потеряла в тюрьме на Лубянке, куда за связь с антисоветчиком Пастернаком впервые угодила в 1949 году. (Второй раз был уже после его смерти в 1960-м — по обвинению в незаконном получении гонораров от иностранных изданий «Доктора Живаго».) Почему тогда не тронули Пастернака, одному Сталину известно. Умирал поэт на руках у родных. Ивинскую на порог так и не пустили.
К «Ларе» Анна Пастернак подбиралась семнадцать лет: «Зрела морально и интеллектуально». Книга вышла на английском зимой, теперь по всему миру уже заканчивают переводы (русский в этом месяце издательство «Эксмо» представит на ярмарке Non/fiction). В Великобритании полным ходом идет написание сценария к одноименному шестисерийному сериалу. Пастернак поставила себе цель: над «Ларой» все должны плакать — и добилась ее. «Имя Ольги Ивинской в семье всегда было табу, — рассказывает Анна Пастернак. — Еще при жизни Жозефины (сестра поэта и бабушка Анны. — Прим. "Татлера") я пыталась выяснить, кем же на самом деле была Лара. Но бабушка не пожелала даже имя Ольги произносить вслух. Ее роль замалчивали и биографы Пастернака. С этой сильной женщиной очень плохо обошлись в нашей семье, поэтому мне хотелось воздать ей должное. История любви Лары и Юрия — это история Ольги и Бориса. Она была рядом в самые важные моменты его жизни: если бы не Ивинская, он никогда бы не дописал и не опубликовал "Доктора Живаго". Покончил бы с собой во времена травли из-за Нобелевской премии. Он же палец о палец не ударил, чтобы уберечь ее от лагерей».
Семья Пастернаков большая, но не сказать что дружная. Московские живут своей жизнью, английские — своей. Дороги их не пересекаются почти век, с тех пор как в 1921-м художник Леонид Пастернак вместе с женой Розалией уехал из России в Германию, а оттуда в Оксфорд. Их дочери Жозефина и Лидия отправились с ними. Сыновья Борис и Александр остались в Москве.
На чужбине Жозефина вышла замуж за своего кузена Федю — так сохранилась фамилия. Однако для английской части семьи «Пастернак» — это прежде всего Леонид. В доме у Анны в Оксфордшире прадедушкиных картин больше, чем в Третьяковке. «О Борисе в нашей семье почти не говорили, — вспоминает Анна. — Думаю, что писательская популярность Бориса приводила в замешательство и мою бабку, и отца — они были учеными, людьми скромными. Кроме того, чувствовалась обида, ведь слава Бориса затмила славу его отца. Жозефина была одержима идеей восстановить порядок вещей и боготворила Леонида». Финансовую поддержку оказывал тот самый Федя, дедушка Фредерик, — австрийский гражданин, успешный банкир и любитель пожить на широкую ногу. «У него был красивый дом, роскошные вещи: портсигары с бриллиантами, специальные пижамы для вояжей в поездах. Семья, ясное дело, относилась к нему с пренебрежением. Он же не из интеллектуалов, простой бизнесмен».
Анна Пастернак выросла в лондонском районе Холланд-парк. Отец преподавал в Оксфорде, мать была дизайнером интерьеров. Аня училась в St Paul’s School, потом в Оксфорде. «Мы жили в достатке, но всем почему-то казалось, что у нас денег куры не клюют. На самом же деле все доходы от продаж "Доктора Живаго" и роялти от фильма оседали в карманах европейских правообладателей. Никто из Пастернаков ни цента не получил. В каждом интервью Анна пересказывает, как веселилась на восемнадцатом дне рождения Дэвида (тот, который Кэмерон) и приятельствовала с Борисом (тот, который Джонсон). Но в золотой клетке Оксфорда внучка русского писателя нажила себе комплексов больше, чем связей: «С британскими пай-мальчиками и девочками у меня так и не сложилось. Их вежливость мне поперек горла. Мы разные, в эмоциональном плане я всегда себя чувствовала больше русской, нежели англичанкой. А вот их успех не давал мне покоя. Я мечтала о большой карьере».
Выпускница Оксфорда с приличной фамилией отправилась покорять олимп бульварных газет. «Первая моя заметка была про усыновление. Редактор Daily Express визжал на всю редакцию: "Да Пастернак в гробу перевернется от таких текстов!"» Двадцать лет Анна проработала в таблоиде Daily Mail. «И счастлива, — опережая мой вопрос, отрезает она. — Я не сноб и никогда не стремилась стать частью литературной элиты. Мне хватило привилегированного образования. Я переживу без признания критики. Лучше пусть мои книги хорошо продаются».
Слава настигла Пастернак-младшую в 1994-м, когда вышла ее скандальная книга «Любовь принцессы». Сенсация сама нашла журналистку. Школьная подружка познакомила ее с чертовски привлекательным рыжим парнем Джеймсом Хьюиттом. Правда, он уже был занят принцессой Дианой. Слухи о ее романе с инструктором по верховой езде ходили давно, но утечек в прессу не было: журналисты выжидали. Хьюитт решил сыграть на опережение и предложил Пастернак сделать с ним несколько интервью о «дружбе» с Дианой. Хроникеры королевской семьи проклинали молодую выскочку, которая увела сенсацию у них из‑под носа.
А в июне того же года принц Чарльз признался в своей супружеской неверности. И понеслось. Инструктор по верховой езде передал Пастернак все шестьдесят четыре любовных письма Дианы к нему. Та выбрала самое пикантное, добавила откровения Хьюитта, подписала книгу двумя именами и отправила в печать. Наутро внучка нобелевского лауреата проснулась знаменитой. «Я не жалею, что написала "Любовь принцессы", — говорит сейчас Пастернак. — Но если бы я знала, сколько мне придется за нее вытерпеть, сколько оскорблений выслушать в свой адрес, я никогда бы не согласилась даже взять в руки письма Джеймса. Двадцать лет мне потребовалось, чтобы восстановить эмоциональное равновесие».
Однако любимой темой Анны всегда оставалась она сама. Для авторской колонки все шло в ход. Есть мужик — нет мужика, съехались — развелись, беременность, дети, свекрови, срывы, психотерапевты. Чем больше шума, тем лучше. «Я писала свою правду. Считайте это моим слабительным!» — хохочет Пастернак.
Один раз ее так прорвало, что припоминают до сих пор. «Простите, но мой ребенок утомляет меня», — выдала Анна в Daily Mail накануне первого дня рождения единственной дочери Дейзи (ей сейчас тринадцать, она тоже Пастернак: на фамилии настоял биологический отец девочки и был таков). В колонке утомленная мать недоумевала, как образованная женщина с амбициями может получать удовольствие от смены подгузников. Одно дело — любить чадо, другое — с ним нянчиться. Это же такой стресс! Общественность негодовала, поступали предложения забрать у нее ребенка. «Но знаете, сколько женщин благодарили меня?! — комментирует Анна. — Говорили, что чувствуют то же самое, но не решаются в этом признаться. Вот ради этого я и пишу».
Десять лет назад тем для колонок поубавилось: Анна Пастернак наконец-то вышла замуж. Когда многолетние поиски большой настоящей любви едва не лишили ее рассудка, кто-то из друзей посоветовал проверенного психотерапевта Эндрю Уолласа. Тот раскусил ее на первом же сеансе. Поставил диагноз: «невротичная пошлая русская шлюха, неизлечима». В остальном Пастернак быстро пошла на поправку, и вскоре они с мозгоправом поженились.
Уоллас — знаменитый гуру восточных практик, мотиваций, самореализаций. Их дом в Оксфордшире — проходной двор, добираются даже лондонские русские. Девушки жалуются на больные сердца, джентльмены — на потерю смысла жизни. Имена off the records, of course. Жаль. Какая могла бы получиться книжка!
Фото: Hugo Burnand. Прическа и макияж: Andrea Chiu. Продюсер: Анжела Атаянц